«Повсюду кровь, крики и трупы людей»: воспоминания ветерана об обстреле с немецкой границы в первый день войны

"Блокнот Волгограда" 10 мая продолжает публиковать рассказы читателей о героях их семьи, о тех, благодаря кому мы сейчас живем и имеем мирное небо над головой. Родные рассказали о сталинградце Николае Назаренко, встретившего первый день Великой Отечественной войны в части в литовском городе Каунасе: оттуда до немецкой границы примерно 70 километров.

Николай Ильич Назаренко, родился 15 июля 1921 года в хуторе Никуйкове, что в трех километрах от Политотдельского. Во время строительства Волжской ГЭС он подлежал затоплению и скоро перестал существовать на карте. Поскольку в Никуйкове своего сельсовета не было, то регистрировали детей в Политотдельском, поэтому в свидетельстве о рождении значится неточная запись: «родился в селе Политотдельском Николаевского района Волгоградской области».

Родители: отец Илья Алексеевич и мать Анастасия Сергеевна (в девичестве - Гермаш) Назаренко, жили небогато. А вот родители отца жили в Никуйкове и относились к зажиточным людям. Имели много скота, земель, но трудились сами, никого не нанимали. Родители матери жили в Политотдельском. Дедушка Сергей Филиппович Гермаш своими руками построил хороший дом, имел одну лошадь.

До призыва в армию работал на тракторном заводе слесарем по сборке тракторов и танков «Т-34». В 1940-м году был призван в армию из города Сталинграда. Служил в литовском городе Каунасе, где позже застала война. Попал в артполк орудия 152мм в разведывательный артдивизион. Вместо орудий были специальные приборы: теодолиты, нивелиры и другие инструменты. От Каунаса до Германской границы (Восточная Пруссия) было всего 70 километров.

Перед началом войны немецкие самолеты-одиночки несколько раз прилетали со стороны Восточной Пруссии и подолгу на большой высоте кружили над Каунасом. В ночное же время над городом самолеты противника бросали большие осветительные ракеты, которые опускались медленно, освещая дома как днем. Когда летали такие самолеты-нарушители, их не трогали. Советские зенитки молчали, истребителей не поднимали. Весной 1941 года его артполк и другие части переместились в летние лагеря, ближе к границе Восточной Пруссии. Над советскими частями на малой высоте пролетали немецкие разведсамолеты, и после этого давалась команда «Сменить позиции!». И вновь надо окапывать орудия, трактора, машины и все боевые расчеты. Эти самолеты-разведчики тоже нельзя было трогать. В глубине души солдаты уже тогда чувствовали что-то неладное. 

Первый день войны

Вспоминает ветеран о первых бомбежках под Каунасом:

- 22 июня в 4 часа утра внезапно для Советского Союза началась Отечественная война. Со стороны немецкой границы пронесся мощный артиллерийский обстрел советских частей. Бомбили большими партиями самолетов, в первую очередь, уничтожали аэродром и нефтебазу, мосты. За ними последовала бомбежка артбатарей. Фашистские самолеты летали над нами на малой высоте. Они ничего не боялись. Мы были без прикрытия с воздуха, так как наших истребителей разбили немецкой авиацией прямо на аэродромах. Кругом разрывы бомб и огонь. Повсюду кровь, крики, куски человеческого мяса, трупы людей. Было страшно и обидно, что мы такие беззащитные. Нас немецкие самолеты просто «утюжили». И мы начали отступать.

Окопы рыли карабинами-штыками

Все четыре года войны Николай Назаренко находился в действующей армии в качестве военного топографа. С дрожью в голосе рассказывает ветеран о первых отступлениях, о том, как им приходилось рыть окопы карабинами-штыками. А как иначе, если на десять солдат всего лишь одна пехотная лопатка.

Отчетливо помнится Николаю Ильичу один случай.

- Осенью отступала наша часть от границ Восточной Пруссии до Новгородской области, через Каунас, Верхнедвинск. Остановились у озера Валдай Новгородской области. Грязные, обросшие, в изношенном обмундировании. Много орудий и тракторов было потеряно. Но полотнище знамени сохранили, и часть не расформировали.

После этого их часть направили к озеру Ильмень, в сторону Ленинграда. Здесь наши части прижали к озеру большую группировку немцев. Затем приказали возвращаться обратно, ближе к Москве.

С болью в сердце вспоминает фронтовик тяжелые бои под Москвой, Калининградом. Сколько погибло рядом с ним боевых товарищей во время страшных артиллерийских обстрелов и бомбежек - не пересчитать!

Вспоминает долгожданное наступление под Москвой, на Калининском фронте. Зима с 1941-ого на 1942-ой год выдалась с трескучими морозами, которые были явно не на стороне фашистских захватчиков. И эта мысль подбадривала советских солдат. Фашисты, одетые легко, стали замерзать и сдаваться, выходя из лесов. При начале калининского наступления собеседнику запомнились слова из приказа Сталина: «Кровь за кровь, смерть за смерть! В плен не брать!». Но этот приказ долго не просуществовал, где-то дней десять. Немцы, узнав о расстреле в русском плену, стали отстреливаться до последнего патрона. Вследствие чего наши войска понесли гораздо больше потерь из-за ожесточенных боев. Когда Сталин отменил изданный ранее приказ, тогда фашисты стали сдаваться в плен.

Бережно хранит николаевский фронтовик благодарности Верховного Главнокомандующего маршала Сталина за участие в боях при прорыве обороны немцев юго-восточнее города Рига в 1944 году, за овладение Двинском, при прорыве обороны немцев северо-западнее города Шауляй в этом же году, за овладение городом Мемелем (Клайпедой) в 1945 году, орден Отечественной войны II степени, две медали «За боевые заслуги», медаль Георгия Жукова и медаль «За победу над Германией», юбилейные медали.

Четыре года войны  под проливным дождем и палящим солнцем

Всю войну, долгие четыре года, провел Николай Ильич Назаренко с однополчанами под открытым небом, под проливным дождем и палящим солнцем, снегопадами. Он отмечает, что к бытовым трудностям еще можно как-то привыкнуть, а к ужасам войны - нельзя.

- На войне я подвигов не совершал и высоких наград не имею. Просто делал фронтовую, нелегкую солдатскую работу»,- скромно говорит наш дедушка. 

В годы войны он получил тяжелое ранение ног, которое и сейчас нередко дает о себе знать мучительными болями.

После войны служил в армии Кенигсберге (Калининграде) заведующим полковой столовой. После увольнения вернулся в Сталинград.

В конце 1947 года начал оформляться на работу в органы милиции. 

- Меня проверяли три месяца. Начинал участковым уполномоченным в 10-м РОВД города Волгограда в очень трудное послевоенное время. Люди строили себе кухни из саманного кирпича, а если дом, то из отлета, горбыля и глины. Повсюду деревянные бараки. К этому времени создал семью, жили в своей кухне.

Тогда в милиции работали до часу ночи. Участковые и оперативники являлись к часу ночи к начальнику милиции и докладывали обстановку. Постоянных дежурных при районных отделах не имелось. Дежурили участковые и оперативники по графику. После суточного дежурства на отдых давали всего одни сутки.

Наше райотделение располагалось в 3-х частных домах. Телефона, машины у нас не было. Одна лошадь, телега и ездовой - вот и все привилегии. Если необходимо ехать на оперативное задание, то машину брали в гражданской организации. Строгая дисциплина как служебная, так и партийная. Строгий паспортный режим. Тогда все трудоспособные должны были жить по месту прописки, работать.

В 1950 году направили в Саратовскую школу милиции, где проучился четыре месяца, так как в Волгограде такой школы ещё не было. Прошли ускоренно все службы: наружную, оперативную, уголовный розыск, агентуру, паспортный режим, криминалистику и другие.

В 1952 году направили в Сахалинскую область. Начинал участковым в Анивском райотделе. Был на хорошем счету. После семидневной учебы по паспортному режиму в УВД Южно-Сахалинска назначили начальником паспортного стола Анивского РОВД. Поначалу было трудно, но постепенно освоился. Анива и Анивский район относились к «запретной зоне», поэтому в паспортах ставил штамп – крупную цифру «два». От мыса Крилльон было 30 километров до японского острова Хоккайдо. Прописка населения производилась строго. В то время у нас отношения с Японией были неважные.

Кроме русского населения, жили там японцы и корейцы. Они остались добровольно после освобождения Сахалина от японцев.

В 1953 году на Курильских островах произошло сильное землетрясение. Районный центр Северо-Курильск ночью был смыт цунами. Много погибло людей. Те, кто остался живой, были без крова, одежды и документов. Людей распределяли по другим районам Сахалинской области. Больше всех пострадавших привезли в Анивский район, так как он самый южный и самый теплый. Выдавали им временные паспорта на 6 месяцев. А потом уже делались запросы.

Занимался розыском неплательщиков алиментов, основной паспортной работой. Это прописка и выписка граждан, выдача и обмен паспортов, проверка паспортистов разных организаций, содержания в порядка картотек. Паспорта заполнялись специальными чернилами вручную.

Три года был секретарем парторганизации при РОВД. Это как вторая работа. Подготовить и провести партсобрания два раза в месяц, оформить протоколы партсобраний, политзанятия в райкоме партии и т.п. Мою работу проверяли инспектора УВД и начальник паспортного отдела УВД Сахалинской области. После этого наградили медалью «За боевые заслуги» и значком «Отличник милиции».

К 1 мая 1955 года представлен к правительственной награде за выслугу лет к ордену «Красная Звезда». Министром МВД в то время был Берия. Сталин уже умер. И в Москве началась борьба за власть. К сожалению, документы где-то затерялись и указа не поступило. Об этом мне сообщили из отдела кадров УВД Сахалинской области 19 января 1956года.

В конце 1955 года вернулся в Волгоград и продолжил работать при паспортном отделе УВД Волгоградской области и в жилищной комиссии УВД. Мое армейское звание – сержант, милицейское – старший лейтенант. В 2004 году похоронил жену, с которой прожил почти 58 лет в любви и согласии. Вырастили двоих достойных сыновей, оба армейские подполковники. Похоронил старшего сына ,сестру и брата. Вернулся на малую родину в Николаевский район… 

Воспоминания от 14 марта 2012 года. 21 февраля 2019 года не стало нашего папы-дедушки- прадедушки-прапрадедушки.