«За все время не потратила на себя ни копейки», – основательница приюта «Хвостатый дом» Яна Водолажская

В этот раз героем рубрики «Лица города» стала известная в Волгограде зоозащитница, волонтер и основательница приюта для животных «Хвостатый дом» Яна Водолажская. Наши читатели хорошо знают Яну, она всегда приходит на помощь тем, кто ее попросить не может…

Пройти километры по железной дороге в поисках искалеченной собаки, найти новых хозяев всем до единого животным, приговоренным к усыплению, сквозь метель и мороз блуждать по степи, чтобы спасти от смерти брошенное животное, жертвовать всем ради жизни беззащитных существ... Не раздумывая, Яна бросается на помощь. Зачем? Об этом она расскажет сама. 

– Яна, хотелось бы немного узнать о тебе. Сколько тебе лет, где училась, чем увлекаешься?

– Мне 25 лет, родилась я 1 сентября 1994 года, а училась в РАНХиГС. У меня высшее законченное юридическое образование. Всю жизнь увлекалась танцами. Сейчас все хобби отошли на второй план, но потанцевать я всегда не против, также очень люблю вести свою страницу в Инстаграме, очень всем этим прониклась и считаю, что все там мои друзья.

До всего этого я хотела стать следователем и расследовать особо тяжкие преступления, даже проходила две практики, но на последнем курсе бакалавриата что-то пошло не так.

– А что конкретно «пошло не так», раз ты решилась отказаться от карьеры следователя?

– Любовь к животным взяла верх. С самого детства я во дворе с другими девочками собирала щенков, особенно летом, когда не было школы, мы прятали их каждую ночь в разных подъездах и выходили в 7 утра, чтобы уборщица их не выкинула. Даже обедать ходили по очереди, потому что целыми днями за ними следили. Потом мы ходили и раздавали по частному сектору. К слову, в детстве мне никогда не разрешали животных, как бы я не просила.

Потом был очень большой перерыв, потому что начались старшие классы, а в 16 лет мне подарили собаку. Затем начался студенческий период, но про животных я не забывала, параллельно я начала помогать другим волонтерам. Где-то на 3 курсе – начале 4 (это 2015-2016 год) я задумалась, почему бы мне не создать свою группу «ВКонтакте», где я буду делиться своими хорошими историями о спасении животных. Ну написала историй пять и поняла, что на этом все, тогда я решила публиковать счастливые истории из других волонтерских групп. На тот момент я была еще глупая и наивная, зашла в первую попавшуюся группу и начала искать счастливые истории, которых оказалось катастрофически мало. И именно в том момент я осознала, с какой жестокостью приходится сталкиваться животным ежедневно.

Я наткнулась на публикацию, где девочки-волонтеры собирают продукты для голодных собак в усыпалке. Вместе с мамой мы купили продукты по списку тысяч на 5, погрузили в багажник машины и отвезли в Волжский. После этого я начала следить за их новостями, а потом я увидела ее... первую собаку, Лисичку. Ее ждало усыпление из-за того, что она портила вольер, а я не могла с этим смириться. Я тут же позвонила, уточнила телефоны для передержки, сделала пост, как и у других волонтеров, и выехала. К счастью, Лисичка пристроилась быстро. Я этот самый момент я поняла, что могу спасать. Это качество моего характера, если я решила, то я решила, у меня нет колебаний.

Следующий мой этап был – 15 маленьких щенков сразу из этой же усыпалки. На тот момент я практически не ориентировалась в мире волонтерства и зоозащиты, поэтому спрашивала советы у более опытных людей, как они пишут посты, как делают финансовые отчеты, как ищут передержки для животных и т.д. Теперь уже меня было не остановить.

– Как начиналась твоя собственная волонтёрская деятельность?

– По моим собственным ощущениям, я ворвалась в «мир волонтерства». Мне кажется, я просто выбила эту дверь ногами, набрала будучи студенткой 24 кураторские собаки (мама тогда очень кричала на меня. На тот момент у нас с ней были разные кураторские собаки и каждый отвечал за своих).

В августе 2015 года я познакомилась со своим будущим мужем. На первых этапах он мне сильно помогал. Тех 15 щенков мы с ним вывозили вдвоем. Но однажды он уговаривал меня перестать этим заниматься, поскольку на тот момент у меня не было «профессиональной деформации», и когда я видела очередные публикации о животных, у меня лились слезы и начинались истерики. Он видел мое состояние и из-за этого убеждал меня прекратить, но я была настроена решительно и отказываться от спасения животных не собиралась, на этом наши разговоры и прекратились.

В 2016 году ко мне подключилась моя мама, не просто один раз помочь, а как волонтер. Моя мама курировала 10 собак, а я 24, которых мы содержали на платных передержках.

– Расскажи, когда ты поняла, что хочешь что-то свое?

– Я в детстве всем говорила, что моя мечта – это построить приют для животных. Не знаю почему, но я это говорила. И вот в конце 2016 года, я заканчиваю четвертый курс института, мы сидели с мамой и вдруг она спросила: «А ты бы не хотела этим заниматься? Животными, приют там сделать?». И я ответила, что очень хотела бы. В этот момент я решила, что хочу всецело посвятить себя этому. Мы с мамой объединились.

В 2017 я впервые отправила собак за границу – это Мальта. Все было хорошо. Летом 2017 года мы начали искать место в Красноармейском районе, где мы могли бы построить приют, но ничего не нашли, потому что все земли принадлежали муниципалитету. Я даже ходила в нашу администрацию, но надо мной просто посмеялись. Чуть позже мы вышли на фирму, которая и предложила нам готовое здание, где сейчас находится наш приют.

Впереди было много работы, планов и надежд. Здание было заброшено почти 20 лет, отсутствовало отопление, свет, вода и канализация и было очень много мусора. Мы сразу приступили к стройке: ремонту полов, дверей для сохранения тепла и, самое главное, установке забора. Забор получился не совсем ровный, потому что все мы делали из подручных материалов своими собственными силами.

10 февраля 2018 года мы впервые переступаем порог своего здания вместе с нашими собаками и кошками. На тот момент их уже было 85.

Первый год был самым тяжелым. Отапливаться приходилось тепловыми пушками, которые не особо и грели, света не было, поэтому мы убирались в полной темноте. Не было и воды, так что мы ежедневно привозили по 300 литров воды из дома, чтобы убрать комнаты и вольеры, напоить собак.

За первый же год мы набрали около 250 животных и максимально старались справляться сами. Откровенно говоря, жить и правда приходилось в приюте, все дела затягивались до 4-5 утра, а к 10 ты снова должен был быть на месте. Самостоятельно делали полки, полы, палеты, носили воду и грелись в самой солнечной, маленькой и тёплой комнате вместе со всеми кошками.

Этот год и правда был самым тяжелым, но и самым душевным. Так появился наш «Хвостатый дом».

– Кто поддерживал тебя на тот момент?

– Мои родители и будущий муж. Мама мне давала денег, чтобы я могла заниматься тем, чем я хочу заниматься, и не идти на обычную среднестатистическую работу, которая бы занимала все мое время, лишив возможности делать то, что я хочу. И до сих пор мама – самый важный человек в приюте. Я еще не доросла до того, чтобы так хорошо и умело руководить тем, что есть. Без маминой помощи все это бы умерло. Папа и дедушка помогают техникой, одна моя бабушка готовит еду для животных, другая – ухаживает за котами. Задействованы все.

– Как появилось название приюта? И какие еще были варианты?

- Придумывали все вместе. Мы просто хотели что-то связанное с хвостом. И так как наш приют для них – это дом, хоть и временный, вот и получился – «Хвостатый дом». Было ещё варианты: «Пушистые лапки», «Лапы и хвосты», «Лапы и усы».

– Сколько сейчас животных в «Хвостатом доме»?

– Сейчас порядка 600 животных.

Я хотела бы отметить один важный момент. Люди, услышав слово «приют», считают, что они могут везти сюда животных бесконтрольно. Пристройства никакого нет, следовательно, никакой приют не резиновый. Любой переизбыток животных влечет за собой ненадлежащее их содержание. Мой приют основан на адекватности. Я не хочу превращать свой приют в концлагерь. Да, это хуже, чем дом, но животных нужно содержать в достойных условиях. Я не понимаю такого спасения, когда берут собаку, а кормить ее нечем.

 На данный момент лимит приема животных максимально исчерпан, поскольку пристройство в России минимальное, а границы сейчас закрыты, то места просто не освобождаются. Приют максимально наполняется, но не разгружается в связи с тем, что все закрыто.

– Ты берёшься за всех животных? Или существует, так скажем, «отбор»?

– Я не знаю, как это происходит… Все исходя из моих возможностей, если я могу помочь, то помогаю. Где-то я вижу посты, где-то звонят люди. Если территория рядом с моим домом или домом мамы, или просто рядом с кем-то из нас, то мы, как правило, забираем животных в приют. Могу сказать, что животные часто находят меня сами. Бывает, я просто выхожу в магазин за продуктами, а возвращаюсь с новым питомцем…

– Скольким животным удалось помочь за это время?

– Думаю, мы приближаемся к 3000, если уже не перешли эту цифру. Только за этот месяц, апрель 2020 года, у нас 90 новых животных, 20 из которых уже выбыли, а остальные «засели» в приюте.

– Кто поддерживает приют материально? Откуда средства?

– Просто есть постоянные спонсоры, которые ежемесячно перечисляют деньги. Это могут быть даже самые обычные подписчики в Инстаграме. Я даже знаю, что у некоторых стоит «автоплатеж».

– В приюте у тебя есть «любимчики»?

– Любимчики, как правило, те, кто живет свободно – Беляша, Жужжа, Жуля, Бабушка Маша и Бабушка Роза. Поскольку они с нами постоянно, то проводим с ними много времени. Один из старожилов приюта – это алабай Бабушка Роза. Она у нас хозяйка приюта, ее мы подобрали в феврале того же года, как заехали в приют. Ее когда-то бросили в поле умирать. Мы зимой, в метель блуждали по степи, еле нашли ее и забрали себе. Сейчас она живет у нас в коридоре и перемещается свободно. Бабушка Роза плохо видит на один глаз, у нее полипы в ушах и больные суставы.

– Расскажи о животных, которым ты находишь хозяев за границей? Как ты это делаешь?

– Везде есть русские девочки, которым просто не все равно. Я не пристраиваю сразу в руки. У моих собак в каждой стране есть люди, которые отвечают за то, чтобы не остались на улице, или их не выбросили. С этими людьми мы очень давно, я им полностью доверяю, многих знаю лично.

– А сейчас ты пристраиваешь своих подопечных? Люди, которые хотят спасти какого-нибудь пушистика, могут приехать и выбрать себе нового друга?

– Для адекватных и ответственных хозяев приют всегда открыт, у меня нет принципа пристройства только за границу, но тут ответственных ручек все меньше и меньше.

– Какие есть плюсы в такой работе? Расскажи о своих эмоциях.

– Я очень амбициозный человек, и мое дело вполне соответствует моим желаниям. Я в принципе хочу стать человеком, который что-то сделает впервые, что-то масштабное и отличающееся от всех остальных. Поэтому, когда я занимаюсь приютом, я наслаждаюсь. В эмоциональном плане, когда я занимаюсь животными, я чувствую удовлетворение и радость за то, что я смогла спасти чью-то жизнь. Я испытываю массу эмоций при общении с ними, когда я их обнимаю, целую. Куча положительных эмоций. Особенно радуюсь, когда они выздоравливают, хорошо себя чувствую и, особенно, когда находят свой дом. В такие моменты я понимаю, для чего я это делаю.

– Есть же и «обратная сторона медали» спасения животных?

– Физическое, моральное и эмоциональное истощение – наш попутный ветер, потому что работать приходиться нон-стоп.

Опыт – это то, чему нельзя научиться, все это сложно объяснить, интуиция работает тут на опережение и, как правило, никогда не подводит. Очень много приходится думать и много приходится анализировать, работать с людьми и учиться не «вскипать», когда в трубку тебе кричат, что такие волонтёры и приюты, как ты, не нужны. Но одно я знаю точно: волонтером может стать любой, стоит только захотеть и приложить усилия!

Все волонтёры с радостью делятся счастливыми историями, совсем не радостно делятся печальными, но ещё реже мы хотим говорить о том, когда нам приходится принимать трудные решения самостоятельно.

Когда животное заболевает, я чаще не рассказываю о нем…

– Были моменты, когда ты бралась за животное, заранее зная, что не сможешь спасти его?

– Я человек с хорошо развитой интуицией. И где-то в глубине души я всегда чувствую, что животное не выживет, но я не знаю это наверняка. Но эти внутренние чувства не мешают мне спасать животных, поскольку моя интуиция может ведь и подвести, я могу ошибаться. Когда животное погибает или, наоборот, выживает, я для себя ставлю мысленно «галочку», что в этом случае, например, я чувствовала правильно. И все-таки я не настолько уверенный человек, чтобы на 100% основываться на своих чувствах.

– Самая большая потеря для тебя из животных?

– Все животные, которые ушли из жизни, для меня большая потеря. Но если брать глобально, то это было связано не с тем, что я любила животное, а с тем, что в этот раз интуиция подвела, и это было для меня сильным ударом. Если я хоть чуть-чуть где-то ощущаю, что может быть неблагоприятный исход, то к таким ситуациям я готова, а здесь не было просто никаких сигналов.

Когда я только начинала, у меня не было такого опыта и стрессоустойчивости, как сейчас. Первый раз мне пришлось разочароваться летом 2016 года. Собаку сбила машина, и она четыре дня лежала с открытым переломом. Я узнала об этом на четвертый день, приехала, погрузила в багажник и повезла в клинику. Кроме ампутации лап никакого выхода не было. Но дело в том, что, когда я приехала, она уже была мертва. И тогда я плакала от того, что она умерла в закрытом багажнике, в полной темноте, не понимая, куда и зачем ехала… И вот это, наверное, было мое самое большое поражение, поскольку эта собака мне снилась больше недели. Мне было так жалко и так больно, что я не могла нормально спать.

 Еще одна ситуация была 28 октября 2017 года. Каким-то образом на нас вышел машинист поезда, и он рассказал, что три дня на железной дороге лежит хаски с отрубленными лапами. Три дня, потому что все уже думали, что он умер, а машинист, когда ехал, он увидел, пролетая, что собака шевелилась, но остановиться, конечно, не мог. Мы ночью пошли его спасать. Долго шли по железным путям и наконец увидели собаку… У него было отрублено две левые лапы. На носилках мы тащили его обратно до машины и повезли в клинику. Его прооперировали, но он не смог выйти из наркоза, остановилось сердце. Мы нашли уже после смерти его хозяев. Молодой кабель, около года, он часто убегал. Тогда я сильно плакала, сидела в душе и текли слезы от того, что я не была готова.

Наверное, это самые большие потери, которые оставили след в моей душе.

– За эти годы у тебя получилось легче переносить такие моменты? Или каждый раз ты также переживаешь?

– Безусловно, я стала воспринимать такие моменты мягче, но сейчас у меня такая жизнь, что я не даже не могу себе это позволить. Когда я узнаю, что кто-то умер, я не могу остановиться и начать плакать, потому что мне нужно ехать покупать лекарства, еду, нужно везти собак в клинику и т.д. И когда к вечеру я прихожу домой, я просто валюсь с ног. Да, я все понимаю, мне жалко, и я переживаю, но у меня просто не остается времени, чтобы поплакать, пожалеть себя, у меня вообще нет времени на себя.

– У тебя не бывает желания все бросить? Нет чувства, когда просто опускаются руки?

– Вот как раз из-за того, что у меня нет времени остановиться и подумать о своих чувствах, в какой-то момент эти чувства накапливаются, и это прорывается. И как раз где-то полтора месяца назад у меня был затяжной период депрессии. Я месяц практически ничего не публиковала в социальных сетях и не приезжала в приют. Обычно, когда мне говорят, что в приюте дел нет и я могу отдыхать, то я все равно приезжала, и для меня все равно находились дела. А в тот раз я действительно не приезжала, просто лежала пластом дома. На самом деле, я думала, что у меня не получится это преодолеть самостоятельно и хотела обратиться к психологу. К счастью, это не потребовалось, и в какой-то момент все наладилось само собой. Думаю, мне были нужны эти полтора месяца, чтобы все осмыслить.

Никто меня не заставляет этим заниматься. Просто у меня есть выбор, знать, что я кому-то могу помочь, но предпочесть лежать на диване или знать, что ты можешь помочь и помогать. Тут работает только твоя совесть и то, как ты будешь с этими ощущениями жить.

– Бытует мнение, что зоозащитники «злые». Почему?

– Возможно, мы и правда имеем высокий уровень агрессии. Наверное, потому что мы просто все устали от несправедливости по отношению к животным, устали от нападок, что мы «зоошизы» и нам жизнь животного дороже, устали от того, что другая часть населения считают нас обязанными выполнять «свою работу» и в приказном порядке требуют с нас это.

Все, кто на противоположной стороне, не уважают нас и считают совершенно сумасшедшими, но я не сумасшедшая - я молодая девушка, которая просто имеет сострадание и которой не все равно. Я не хочу каждый день видеть кровь и страдание живых существ, я не могу, но мне приходится.

Агрессию в нас вызывает несправедливость по отношению к нам, животным и природе, мы просто пытаемся жить по совести, а нас за это постоянно линчуют, вешают ярлыки и клеймят.

Я не хочу и не желаю никому ничего плохого, я просто хочу, чтобы каждый получил то, что заслужил, но пока получается, что страдают невинные животные. Они не воевали с нами, никого не убивали, не продавали наркотики, не захватывали власть, не воровали деньги. Они просто виноваты, что они есть, что просто существуют с нами на одной планете.

Наша агрессия – это реакция внешнего мира на нас и на наш взгляд на жизнь, зоозащитник для многих – это человек, который заслуживает всех бед мира.

Я с горечью осознала, что для многих мы изгои, которых никогда не понять, НО я просто счастлива, что есть люди, которые любят нас, любят не только то, что мы делаем, а любят именно нас: за наши поступки, действия, за наши слова, за наши мысли, просто всегда с нами и всегда поддерживают.

– Основная твоя деятельность – это волонтерство. А если не секрет, где ты берешь деньги на собственную жизнь?

– У меня официально зарегистрировано ИП, я совсем немного получаю денег оттуда. В конце концов, у меня есть муж, который достаточно зарабатывает, чтобы мы ни в чем не нуждались.

– Ты когда-нибудь использовала деньги, которые жертвую для приюта, в личных целях?

– За все это время я не потратила на себя ни копейки, ничего не взяла. Все, конечно, для людей выглядит прекрасно и радужно, но у меня долги по 30-50 тысяч в разных волгоградских ветеринарных клиниках. И везде оформлены рассрочки, даже за коммунальные услуги. За апрель, например, мне нужно заплатить коммуналку порядка 90 тысяч рублей, но я договорилась на рассрочку. Априори расходы оказываются больше, чем доходы, если это вообще можно назвать доходами.

Кроме того, мой приют полностью автономен и никак не поддерживается государством, я никогда не получала и не получаю никакой поддержки.  Мои возможности максимально ограничены, поэтому приходиться выживать на те деньги, которые есть.

Конечно, люди никогда не верят. Но все мои платежные документы и финансовые отчеты по приюту легко проследить на сайте. Я каждый месяц загружаю туда документы. Например, за март 2020 года на приют ушло порядка 600 тысяч рублей.

– Как или чем сейчас можно помочь твоему приюту?

– Мне не нужны просто деньги, как таковые. Есть то, чем могут помочь обычные люди: вещи (все, что можно стелить в клетки), посуда (кастрюли, тазики, любая посуда), мультиварки (если вдруг есть лишняя, специально покупать не надо), шприцы (2, 5, 10 и 20 мл), лекарства (глюкоза 5%, натрий хлорид, цефтриаксон) и продукты (куриные сердечки, куриные желудочки, творог 9%, рис, гречка). Мы также не отказываемся от финансовой помощи любых предприятий. Нам нужны любые строительные материалы или помощь в оплате счетов. Любой предприниматель или просто заинтересованный человек может напрямую оплатить счет, например, на корм или на заливку полов бетоном. Сейчас мне нужен профнастил, плитка, труба и доска для постройки вольеров и будок, песок – это основное.

– Чем бы ты могла полезна, чтобы изменить ситуацию с бездомными животными?

– Основное правило, чтобы изменить ситуацию в России и непосредственно в Волгограде – это поголовная стерилизация животных, будь то кошки или собаки, чтобы не было нового потомства. Люди должны осознавать, что всех дворовых животных, которых они кормят, необходимо стерилизовать, иначе это будет бесконечный поток. Я ищу активных, ответственных людей, чтобы с ними сотрудничать. Я готова им помочь простерилизовать уличных животных. Ездить по дворам и искать животных – проблематично, но если в каждом дворе найдется человек, который может хотя бы говорить нам о таких собаках, то это упростит задачу. По поводу диких собак тоже можно звонить, так как есть специально обученные люди, которые за деньги отлавливают собак. Население должно понять, что таких животных нужно стерилизовать – это моя главная мысль.

Я часто слышу фразу «надоели эти волонтеры». И вот мне хочется спросить, чем конкретно я надоела? Тем, что забираю животных с улицы, которых люди так ненавидят, или тем, что стерилизую их, предотвращая поток животных на улице? Я ничего не пропагандирую и тоже считаю, что их не должно быть на улице, но государство фактически ничего не делает для решения этой проблемы, а у волонтеров достаточно ограниченное количество ресурсов. И поэтому пока те, кто любит животных, не объединяться с теми, кто не любит, и пока люди, которые воспринимают волонтеров как что-то сумасшедшее, ничего не изменится.

– Какие у тебя планы на будущее?

– На будущее... достроить приют, оборудовать отдельную зону стерилизации, привлекать волонтеров, обучать новых волонтёров, создать максимально полезное пособие до волонтеров и приютов, решить проблему безнадзорных животных, развить свой блог и влог. Я хочу быть максимально полезной для тех людей, которым близка моя тема. Если я полезна им, то я полезна животным...

В конце нашей беседы Яна добавила, что у нее есть люди, которым она бесконечно благодарна на помощь и поддержку, за то, что они вместе делают этот мир чуточку лучше. Без них бы ничего не получилось: Наталья Водолажская, Евгения Калайдова и Вероника Колесникова, а также все те, кто помогает приюту – это неоценимый вклад и поддержка друзей «Хвостатого дома».

Анастасия Каменцева

Новости на Блoкнoт-Волгоград